ГЕОРГИЙ МАРТИРОСЯН: «Профессия комедиографа – самая сложная в кино»

Человек с серьезным лицом и неуемной тягой ко всему смешному - известный российский актер Георгий Мартиросян, сыгравший в фильмах «Моя морячка», «Бабник», «Кадетство» и «Кремлевские курсанты», «День выборов», «Ландыш серебристый», «Ворошиловский стрелок», «Моя прекрасная няня» и многих других - побеседовал по душам с журналистом РуДата.

Здравствуйте, Георгий Хачатурович! Я сразу задам вам вопрос, который мучает меня уже года два. Почему в «Дне выборов» вы не поете, и бедному Макаревичу приходится отдуваться за вас обоих?

Все было не так. Я играл в спектакле «День выборов» генерала. А потом у нас с Фоминым, режиссером, был легкий конфликт, и, когда стали затевать фильм, мне что-то не звонят и не звонят. Я не стал сам навязываться, потому что существует профессиональная этика: если тебя не утверждают на роль, то обычно стесняются позвонить и сказать тебе об этом. А тут набирает мне Миша Козырев и говорит: «Хочу предложить тебе спеть с Макаром песню «Снежинка». Я говорю: «Я, конечно, пою, но я ведь ее не знаю…» На что Козырев отвечает: «Мы дали Макаревичу четыре кандидатуры, и он выбрал тебя». Я улыбаюсь: «Спасибо, Андрюша». Вот и все. И пришел на съемку. Мне дали одежду, переодевайтесь, говорят. И тут я вспоминаю, что ребята из «Дня радио», откуда перекочевала эта песня, поют ее в шапках и тренировочных штанах. Я на попятную: «Я же слов не знаю...» А Андрюша успокаивает: «Да ты просто подыгрывай, делай вид, что ты для аккомпанемента». Думаю: «Но дальше ведь что-то нужно делать, когда идет припев: «И кладу я на всех…» Я по жизни пошел. Мол, это ведь нельзя, сейчас схватят, посадят, и знаки соответствующие Макаревичу делаю. Сняли все это за час. А через три дня звонит Миша и кричит: «Ты просто представить себе не можешь, как это смешно получилось, это просто бэмс настоящий, всем этот эпизод показываем».

По-моему, это вообще самый смешной момент в фильме. На нем все так хохочут. Макаревич вам руку пожал?

Я спрашивал только: «Что, получилось?» До премьеры я ведь фильм так и не видел. А Макаревич в ответ: «Это было смешно».

А в кино всегда, наверное, самые смачные моменты экспромтом получаются…

Именно. И никогда не получается, когда говорят: «Вот здесь зритель просто умирать будет». Профессия комедиографа – она вообще самая сложная. Например, на первое мая показывали комедии Гайдая. Ну, что тут можно сказать? – Сидишь, и только ловишь себя на том, что у тебя рот до ушей.

А просчитать такой результат можно?

Профессионалы могут. Вообще играть нужно как можно отстраненнее, как можно серьезнее, чтобы зритель сам увидел этот юмор. Зритель смотрит на результат и видит самого себя, не понимая этого, потому что не видит себя со стороны.

Как вы выстраиваете образ?

В нем важны детали. Поэтому уже смотришь по контексту. Режиссер подсказывает места, которые особенно важны, а ты сам их потом докручиваешь. С режиссером Валерием Саркисовым мы так сделали антрепризный спектакль по Вудхаузу, про Дживса и Вустерса – «Фамильная честь Вустерсов», а также «Скандалы публике смотреть запрещается». Конечно, все зависит еще и от требований рынка. Но сейчас уже есть какой-то перелом.

В сторону серьезного?

Не обязательно. Достаточно и в сторону желания, чтобы в твоей голове что-то осталось после спектакля. Ведь это потом будет влиять на твою жизнь, на детей. Жизнь – это ведь самая сложная работа на свете.

Ситкомы - это, по-вашему, низкий жанр?

В общем, да. Они заставляют людей неправильно реагировать на ситуации. На каждую фразу есть закадровый смех, который как будто подсказывает зрителю, какой должна быть его реакция. Это дебилизм, на мой взгляд. Сатира должна быть тонкой, когда начинаешь трястись от того, насколько это все смешно.

Вы не смотрели фильм «Тупой жирный заяц»? Он про провинциальный ТЮЗ. В самом начале актер гримируется для роли зайца, рядом лежит томик Шекспира, «Король Лир». Он намазывает лицо белой краской перед зеркалом, и говорит своему отражению: «Ты хотел быть актером? - Ты им стал…»

Как говорит Марк Анатольевич Захаров о таких ситуациях: «Сумели устроиться артистом – сумейте соответствовать».

Вы ведь тоже играли в ТЮЗе, в Ростове, в начале карьеры. Вам было интересно там работать?

По молодости все интересно. Играл в сказках. Как-то первого января в десять утра играли сказку для детского утренника. Ну, естественно, все были абонкураж – это мягкое такое выражение. Спектакль получился страшный – дети не понимали, о чем это, родители похихикивали.

После этого был лютый скандал, докладная записка.

Сейчас, кстати сказать, такие ранние первоянварские спектакли уже не ставят.

Но меня в результате этого сняли с роли – я должен был репетировать в «Собаке на сене» Теодоро, Дезодоро я его называл, это главная роль. Колька Чиндяйкин потом его сыграл. А мне вместо этой дали роль слуги одного из маркизов. Но когда разбирали спектакль, то худсовет начался с меня. Встал Сашка Гафт и сказал: «Не знаю, как спектакль, но роль Мартиросяна – это что-то». А было на самом деле смешно. Дело в том, что я на сцене точно повторял все движения своего господина, наподобие мима. И это стало для меня отличным уроком. Это доказало мне, что и из маленькой по объему роли можно сделать роль, большую по эффекту.

У вас много работ, в которых вы играете бандитов либо больших боссов. Получается делать из них сатирических персонажей?

Почти нет. А было бы замечательно – наподобие того, как американцы делают пародия на боевики. Это обычно возможно, только когда сказали «Стоп», какой-то гэг для себя придумать.

Вы снялись в фильме «Крыша» Грачевского. Как думаете, он детский или взрослый?

Я его еще не успел посмотреть. Мне Грачевский просто рассказал сценарий.

Я Борьку знаете с какого года знаю? С 72-го, можете себе представить? Мы в 73-м снимали картину «Звезда экрана», Грачевский был замдиректора картины. На съемках в Ялте сдружились. А сейчас Борька позвал, потому что сам решил сделать эту историю. Я сказал: «К тебе пойду просто с закрытыми глазами».
А вообще, как вы считаете, в каком состоянии у нас сейчас детское кино и кино для подростков?

Как-то всколыхнул эту нишу фильм «Кадетство». Я очень рад, что поработал в нем, играл отца главного героя. Там есть и тема отцов и детей, и воспитательный момент. Настолько точное понятие дружбы, конфликтов, всего того, что касается подростков, перепетий с ними, их воспитания. Куда бы на гастроли я ни приезжал, меня хватают за руки, спрашивают: «Это вы были отцом Макара?» Я. «А продолжение будет?» Обязательно.

Ведь даже количество заявок на поступление в военные училища увеличилось!

Но ведь это фильм не просто про подростков, а еще и про дисциплину военную...

И этим подняли авторитет армии. Сейчас снимают «Кремлевских курсантов», это уже размышления о долге, чести офицеров. Здесь и патриотизм тоже. Эти моменты очень точно угаданы.

Вообще эту идею изначально подал Слава Муругов, генеральный продюсер компании «СТС». Он сам был кадетом, и это очень повлияло на него, на его воспитание.

Для страны важно, чтобы ее кино шло за рубеж?

Думаю, да. Если брать для сравнения американцев, то это вообще кинонация. Кинематограф у них – это настоящее идеологическое оружие.

Но у них-то, в основном, свое кино…

И они распространяют его по всему миру. Наше кино очень полезно для духовного воспитания. Было бы хорошо распространить его и в другие страны.

А что для этого нужно сделать?

Нужна тема, которая привлечет внимание к фильму на международном фестивале.

Но сейчас в связи с кризисом сказали, что кинопроизводство в стране будет приостановлено.

Совсем???

Не совсем. Но в год будут даваться деньги картин на пятнадцать, и они будут под контролем Путина.

Это значит, что картины будут очень хорошего качества?

Дай то Бог. Но все же пятнадцати нашим картинам противостоять 365-ти американским будет довольно сложно… Почти исчезнет прокат. А ведь в советское время прокат кормил и культуру, и здравоохранение, и спорт – несколько отраслей жили за счет него, они даже в бюджет не были вписаны. Теперь же все еще больше увязнет.

В зарубежных фильмах русские персонажи – это либо бандиты, либо проститутки. Почему так?

Наверное, это то, как русские себя там зарекомендовали. Американцы ведь верят на слово. Если ты не подписал контракт, а только сказал окей, им этого достаточно. Привыкли уже держать слово. Раньше у них было также, как у нас.

Нужно просто самим себя по-другому везти, тогда и в фильмах мы будем другими.

Какие у вас сейчас проекты?

Предлагают интересную историю, спекакль по израильской пьесе, очень смешной. Автор израильтянин.

Там еврейский юмор?

Пьеса о людях, которые давно уехали из России в Израиль и уже 30 лет там живут, выросло несколько поколений. История о людях, которым сначала за сорок, потом за шестьдесят. Она должна получиться очень трогательной и философской.

Ходите на спектакли коллег?

Когда время позволяет. Всегда интересно, что происходит в театральном мире. Ведь театр - это как живое тело, которое постоянно трансформируется.

Вы ведь дружили с Абдуловым, верно?

Да, с 75-го года.

Вы оба любители похохмить. Какие-то розыгрыши вместе придумывали, может быть, что-то для кино?

Он придумывал чаще сам. Это был человек, фантанирующий идеями. Как только я подключался, он говорил: «Нет-нет, ты ничего не понимаешь». У него не было авторитетов.

Однажды он рассказал такую историю. Саша ведь работал в Ленкоме и был любимчиком у Марка Анатольевича. Хвалился, что с кем-то поспорил о воздействии низшего разума на высший, как он это называл. На репетиции подсаживается к Захарову и говорит: «Марк Анатольевич, вот посмотрите, как Корноушкин вырос все-таки, да?» Захаров: «Да-да-да, я тоже заметил». Он всех называет по имени-отчеству, поэтому обращается тогда к Корноушкину: «Александр Владимирович, вы очень интересно начали работать, это хорошо, это приветствуется». На что Сашка поворачивался к тому, с кем спорил, и показывал знаками: «Ну, вот, видишь, пожалуйста».

Вы бываете в Ростове?

У меня там осталась племянница. Частенько езжу, с друзьями общаюсь.

Чувствуется ли, что город поменялся?

Да. Огромное количество молодежи, красивые все. Немного другие, чем мы. Проще ко всему относятся.

Вы согласились бы играть в кино, понимая, что роль, которую предлагают, отличная, а вот сам сюжет не очень-то?

Артисты - до хороших ролей народ жадный. На спектакль точно согласился бы, потому что часто недостатки драматургии можно выправить игрой. В кино сложнее. Но тут уже смотришь на команду: кто оператор, кто режиссер. Это, наверное, самое важное.