АЛЕКСАНДР АТАНЕСЯН: «КОМЕДИЯ — САМЫЙ ВОСТРЕБОВАННЫЙ ЖАНР. ТРАГЕДИИ ЛЮБЯТ ТОЛЬКО В ИНДИИ»

Режиссер и продюсер в одном лице, человек с отличным чувством юмора и стиля — это Александр Атанесян. Фильмы «Сволочи» и «24 часа», мультипликационное творение «Морской дьявол» — все это дело его рук и мозгов. О своем взгляде на современное российское кино, о съемках нового проекта «На измене» и о том, как фильмы с торрентов портят зрителя, он и рассказал журналисту РуДата.

Здравствуйте, Александр Ашотович! Ваш новый фильм называется «На измене». В этой фразе проскальзывает что-то от блатного жаргона…

А «Незванный покойник» вам больше нравится?

Сценарий фильма написан по пьесе, поставленной во МХАТе. Такая практика переложения пьесы на сценарий, в принципе, существует в кинематографе. Это связано с тем, что сюжет проверен на зрителях театральных и можно представить реакцию кинозрителя на него?

И с этим тоже. Во-первых, драматургия комедии положений лучше удается театральным драматургам, чем киносценаристам. Это очень сложный жанр. Комедиографов в стране вообще очень мало. Поэтому если есть удачная и применимая в кино комедия положений, то почему бы ее не снять? Скажем, фильм «Ирония судьбы, или С легким паром» был снят по пьесе «С легким паром», а сценарий фильма «Служебный роман» был написан по мотивам пьесы «Сослуживцы». Я уже не говорю про «Гараж», который тоже вначале был пьесой. Сначала вышли спектакли, а потом только сняли эти фильмы.

Спектакли были также успешны, как и кино?

Да, и ставились во многих театрах, и их замечательно воспринимал зритель.

То есть, можно сказать, это такой рецепт успеха?

В определенном смысле да. Сегодня есть кризис сценариев, тем, героя в нашем кинематографе. Нам же хотелось снять комедия. А эту пьесу я загорелся экранизировать еще в тот момент, когда увидел ее в режиссуре Машкова. И я об этом с Володей говорил лет 5 назад на одном из «Кинотавров». Но он, может быть, не очень захотел снимать фильм. Он считал, что театр ему ближе, и именно там ему интереснее видеть эту пьесу. Но вот спустя 8 лет мы все-таки решили ее экранизировать.

Почему все это тянулось 8 лет?

Были другие проекты. Вообще во всей этой истории виноват Михаил Анатольевич Мукасей, сопродюсер и по совместительству оператор этого проекта. У меня давно было желание ею заняться, но оно забылось. А Мукасей сказал: «Давай, я бесплатно сниму, а ты будешь бесплатным режиссером. Найдем друзей-актеров, которые согласятся сняться бесплатно…» Правда, все эти благие намерения канули в Лету… Но мы-то с ним действительно работаем без гонорара, в счет будущей прибыли.

Почему вы считаете, что стоящие комедиографы остались только в театрах, а в кино их нет?

А вы считаете, что есть? На экране нет хороших, ярких комедий. Если что-то и проскакивает, то это либо пародия — то, что делает «Комеди клаб», либо лирическая-ироническая комедия наподобие «Любовь-морковь». А вот комедий положений в кино нет.

А как же сериалы, ситкомы?

Сериал — это другой зритель. Сейчас мы говорим о зрителе, который ходит в кинотеатры. А там комедий нет, в отличие от телевидение. На ТВ много смешного, достойного. Есть скетчи «6 кадров», «Моя прекрасная няня», которую снимал Радзюкевич — один из главных актеров нашего фильма, есть «Наша Russia», «Папины дочки». А в кино ситуация иная.

Насколько нужно переделывать пьесу для кино?

Главное, чтобы сюжет помещался в полтора часа. А дальше уже все индивидуально. В данном случае переделка была не очень существенная. Помимо гостиничного номера у нас есть еще 12 объектов. Какие-то персонажи и линии ушли, какие-то добавились.

Комедия — это, наверное, такой жанр, который больше всего нужен именно сейчас.

Он всегда нужен. Людям хочется отвлечься, посмеяться, отдохнуть. Кинематограф, на мой взгляд, должен сегодня больше оперировать эмоциями, потому что очень мало потребителей умного и сложного кино. Сегодняшний зритель больше склонен отдыхать: или видеть на экране зрелище, большое, красочное, яркое, и получать адреналин, или же получать эмоции, — то есть смеяться или плакать. Комедия всегда, в течение всей истории кинематографа была самым востребованным жанром. Во всех странах. Разве что, может быть, в Индии по-другому. В Индии всегда на пике популярности были трагедии (смеется), хотя и с хорошим концом.

Но юмор все-таки носит национальный характер. Поэтому комедию понимают все, независимо от возраста и социального положения, но внутри своего языкового пространства.

Кстати, по поводу юмора. Пьеса изначально написана об англичанах, и юмор тоже английский. Он переделан на русский манер?

Насколько нам это удалось, мы узнаем только по реакции зрителя. Нам смешно, когда мы смотрим уже снятые отрывки, когда читаем сценарий. А как получится в итоге — не знаю, увидим. Надеюсь, что будет ОЧЕНЬ смешно.

Это можно как-то просчитать?

Если бы это можно было как-то просчитать, вы бы видели на экранах одни шедевры.

Может быть, вы один знаете такой секрет…

Может быть. Но это будет понятно после моей смерти лет через 20. Если будут фильмы жить долго, значит, я обладаю этим секретом. Хичкок знал секрет того, как напугать людей. Чаплин знал секрет, как их рассмешить. Ну, а что же обо мне-то говорить, глупо как-то…

Помимо этого проекта у вас ведь есть еще и другие, которыми вы занимаетесь параллельно?

В развитии сейчас еще две комедии, одна лирическая комедия, два мультфильма и два блокбастера. Двумя фильмами я занимаюсь как режиссер, а остальными проектами в качестве продюсера. Мультфильмы сейчас рисуют, а остальные разрабатывают — дописывают сценарии, выбирают натуру, актеров. Сейчас я, конечно же, этим проектам уделяю мало внимания из-за съемок фильма «На измене». Но, как только он закончится, буду активно заниматься и остальными.

И вы успеваете все это одновременно удерживать в голове?

А что делать? Кушать же хочется. Поэтому я вынужден работать много.

Раньше вы ведь продюсировали и документальные фильмы?

Это было до 94-го года.

Вот теперь, после того, как вы поработали и в документальном, и в художественном кино, можете сказать, что интереснее?

Интереснее ничего не делать.

Почему???

Интереснее быть миллионером, получившим огромное наследство, и путешествовать. Я не люблю работать. Я люблю развлекаться, кататься по разным странам.

Тогда скажите, пожалуйста, как вам кажется, стоит ли кино художественное кино приближать к документальному?

Это определенный жанр. Несколько лет назад свердловские ребята сделали фильм «Первые люди на Луне». Это фильм-мистификация. Это отдельный стиль. Фильм «Ведьма из Блэр» тоже был снят в стилистике документального кино.

Если история предполагает такой визуальный ход, то это, безусловно, стоит делать. Но ведь не всем историям он подходит.

Вы сказали, что большинство зрителей в кино хотят именно развлечься. Можно ли показывать в кинотеатрах больше интеллектуальных фильмов, чтобы приучить людей к серьезному кино? Получится ли это таким способом?

Думаю, нет. Мы видим достаточное количество сложных и интересных с точки зрения искусства фильмов, но интереса к ним все равно не так много. В советское время уже навязывали фильмы. Например, тогда вся страна обязана была посмотреть фильмы «Коммунист» и «Малая земля».

Но это была пропаганда…

А то, о чем говорите вы, тоже пропаганда. Любое наличие над зрителем — это пропаганда — культуры, искусства, развлечений. Зритель должен сам выбирать, куда он хочет идти. Я в этом убежден, и считаю, что любое нарушение баланса — это насилие.

Но чтобы люди сами выбирали, выбор должен быть — между серьезным и развлекательным.

А что, разве его нет? Два прекрасных фильма Клинта Иствуда в прошлом году прошли, два замечательных фильм братьев Коэнов, Вонг Карвай, Ларс фон Триер… Огромное количество интеллектуальных, сложных и умных картин. И они идут в так называемом

ограниченном прокате — около 20 фильмов в месяц. Это очень много для любителей такого кино.

То, что кино воспринимается как развлечение, — это правильно?

Это не правильно и не неправильно. Это данность.

Сейчас у зрителя появилась масса возможностей. Раньше, чтобы получить какую-то редкую книгу, нам приходилось собирать килограммы макулатуры. И тогда тебе давали талончик на Кафку или на Рильке. А сейчас идешь и покупаешь.

У зрителя появилась возможность потреблять искусство в том объеме, в котором он хочет. Сейчас можно на DVD посмотреть Феллини. Раньше такого и представить нельзя было. Сейчас можно взять любое кино мира, на языке оригинала или на любом другом — хоть в интернете, хоть в специализированных салонах. Для тех, кто любит фестивальное кино, есть прекрасный фестиваль «Завтра», который делает Иван Дыховичный, тот же «Кинотавр», тот же Московский, в том же Выборге.

Вы упомянули кино в интернете. Есть торренты, возможность он-лайн просмотров. Как вы думаете, это сильно отбивает зрителей у кинотеатров?

Я бы сказал, это портит зрителей. Если вы хотите потреблять искусство, вы не можете потреблять его в плохом качестве. Посмотреть напечатанную в газете репродукцию «Моны Лизы» и сказать: «Я понимаю, что хотел сказать Леонардо» — это глупость. То же самое если вы идете на торренты или на любые пиратские сайты с кино. Это отвратительно — по качеству. Вы же не видите там достаточной картинки. Зачем стараются операторы, художники, режиссеры? Строят композицию, строят свет? Для того, чтобы вы посмотрели сюжет? А есть фильмы, в которых сюжета и нету! А в высоком искусстве сюжет вторичен, как правило, первична человеческая сущность. А вы не видите это, но утверждаете, что видели это кино. Это все равно, что анекдот:

«- Как вы относитесь к Паваротти?

 — Да, мне не нравится.

 — А ты слышал его?

 — Мне Рабинович напел.»

Вот то, что вы видите в интернете, это «напел Рабинович». А «Паваротти» нету там, понимаете?

Я уже не говорю, что это прямое воровство. Мы все твердим о каких-то заповедях. «Не убий», — не убили. «Не укради», — и воруем. МЫ ВОРУЕМ ЧУЖУЮ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНУЮ СОБСТВЕННОСТЬ, скачивая фильм в интернете. Во Франции уже принят закон о том, что будут наказываться провайдеры и владельцы доменов с пиратским видео. Но есть страны, где наказываются и потребители. Это же обычное, нормальное, отвратительное и противозаконное воровство!

29 августа 2009 года, корреспондент Евгения Гутникова