Поиск
На сайте: 763804 статей, 327745 фото.

Новости кино: Александр Пороховщиков, актер фильма «Женщин обижать не рекомендуется»: «Общаюсь только с добрыми людьми»

АЛЕКСАНДР ПОРОХОВЩИКОВ: «ОБЩАЮСЬ ТОЛЬКО С ДОБРЫМИ ЛЮДЬМИ»

Александр Шалвович Пороховщиков — это настоящий мэтр советского и российского кино. На его счету роли в таких культовых фильмах, как «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Звезда пленительного счастья», «С любимыми не расставайтесь», «Гори, гори, моя звезда», «Завещание профессора Доуэля», «Тридцатого - уничтожить!», «Женщин обижать не рекомендуется», — и это только малая толика его работ. Кроме того, Пороховщиков сам снимает кино, а его ученики уверенно протаптывают себе дорогу в кинематограф. А разговор с Александром Шалвовичем у журналиста РуДата получился такой, что и без подсказок было понятно — это человек ОЧЕНЬ необычный. И текст интервью — тому доказательство.

Здравствуйте, Александр Шалвович! В начале вашей карьеры было очень много фильмов, где вы играли благородных людей. Как выдумаете, почему так получалось?

Помимо благородных образов у меня были и мафиози, особенно в советское время. Но я всегда пытался играть ЛЮДЕЙ. Мафиози не рождаются таким. Интересно, почему человек, рожденный добрым, хорошим, уходит в эту негативную плоскость. Предлагали мне и военных играть. Сам я не служил, потому что я глухой на левое ухо. Но играть их я люблю. К тому же я воспитан на старых традициях. Мне бабушка рассказывала о суворовских временах, о том, какие офицеры тогда были. Тогда ведь офицер стоял перед царем-батюшкой, которому присягал жизнью, и говорил, что вы можете меня расстрелять, а оскорблять себя я не позволю. Вот какое достоинство человеческое!
Так и в моей семье воспитывали — главными были доброта и чувство собственного достоинства.

Такое далеко не в каждой семье встретишь…

Жалко. Потому что так легче удержаться от соблазнов, которых столько много вокруг. Я воспитан в нормальных человеческих традициях. Собственно, это то, что Иисус Христос завещал. Самая главная основа этого всего — это доброта.
Я даже избавился от многих лжедрузей, и так легко сразу стало. А то будто горб был. Я их всех разогнал и пытаюсь общаться только с добрыми людьми, пускай это даже будет простой деревенский дядечка — мне приятней с ним общаться, чем с интеллигентной мразью.
Тем более сейчас такой век… Я считаю, что страшнее века не было. И это не только мое мнение.

Почему?

Как почему?! Столько крови! Люди на Луне уже, а мы здесь занимаемся тем, что головы друг у друга отрубаем. Я пришел к выводу, что есть просто людоеды. С ними бесполезно разговаривать. Они живут кровью. Они должны обязательно кого-нибудь съесть или уничтожить, как великий человек, которого мне предлагали играть. Кто ж откажется Владимира Ильича Ленина сыграть, гения всех времен и народов? Но я хотел его сыграть гениальной сатаной!
Сейчас век цинизма. Категории добра и зла — вечные. Так вот сейчас превалирует злоба. Включить телевизор невозможно, потому что тогда просто жить не хочется.

Но часто это преподносится как новшество.

Ну, какое же это новшество??? У каждого художника должен быть самоконтроль. Не может же лилипут играть Гуливера.
- Что такое "Борис Годунов" знаю лучше любого пушкиноведа...
Перейти
- Что такое "Борис Годунов" знаю лучше любого пушкиноведа...
Другое дело, если он находит новую трактовку. Допустим, в театре на Таганке есть замечательный актер Рамзес Джабраилов — пушистенький, маленький. Когда я там служил, то хотел сделать постановку «Гуливер в стране лилипутов». Гуливер — это как раз Джабраилов. Я хотел, чтобы он, маленький, лежал на сцене, а здоровенные чиновники его привязывали канатами, — он Гуливер души, не роста!

Получилось воплотить это?

Нет. Как и «Бориса Годунова». Я ведь лучше любого пушкиноведа знаю, что такое «Борис Годунов» именно пушкинский. Знаю, как хотел сыграть «Годунова» Шаляпин. Он говорил, что музыка Мусоргского ему мешала: он хочет рвануть, а тут размер музыки не позволяет, и поэтому некоторые ходы остались неиспользованными. Я это все проиграл, и понял, про что написал Пушкин.

Вы следите за современным кино?

Я его смотрю очень редко, только когда люди, чьим вкусам я доверяю, настоятельно советуют что-то. Та же история и с книгами. Лев Толстой как-то спросил Мейерхольда: «Батенька, вы много книг читаете?» Он в ответ: «К сожалению, мало». На что тот говорит: «И не читайте. Наблюдайте жизнь». Жизнь — это самая большая книга.
Сейчас и в театре утеряно то потрясающее ощущение, которое раньше там было. Театр наш был не просто театром, а трибуной — ни в одной стране такого не было! А сейчас развлекуха одна дешевая…

Остались только одни комедии?

Да, какие комедии! Они и не смешные даже. А по телевизору! Как не стыдно показывать хохмы, и там же прямо за кадром включать записанные аплодисменты и смех. Бездарно это!

А что из последнего вы смотрели?

«Груз-200», например. Все говорят: «Это жуть!» Никакая это не жуть, это снято очень талантливым человеком. Но это не искусство, это гениальная фотография.

Почему фотография?

Объясню. Это не художественное произведение. На сцене, например, можно даже сделать туалет. Если занавес закрылся — это уборная, а если из этого дерьма вдруг цветы начинают расти — это уже искусство, потому что искусство прежде всего должно облагораживать, оно должно вызывать желание жить.
А «Груз-200» — это просто натуралистическая фотография. Если ты меня позвал посмотреть этот фильм, то со мной, как со зрителем, что должно произойти?

Может быть, нужно понять, что сейчас вот так вот происходит, и начать делать что-то, чтобы это поменять.

Там есть фальшь, есть перебор натурализма. Когда стреляют в затылок Серебрякова, мозг летит, — зачем, для чего это??? Или когда мертвого парня из Афгана притащили, у него руки болтаются как у куклы, а ведь он должен быть уже застывшим. Потом, почему название «Груз-200»? Там есть прекрасное название города Ленинск — вот тогда это все работает.

Вы снялись в новом фильме «Я вернусь», он о военном времени…

Там я играю профессора, и меня арестовывают. Эта роль мне очень дорога. Жду, когда выйдет фильм, с удовольствием посмотрю его. Там очень хороший сценарий. Одну из моих дочек в этом фильме играет Лиза Боярская. Очень хорошая девочка, талантливая.

Вы ходите в театры, на спектакли своих коллег?

Нет, смотреть на это не могу! Театр должен эмоционально влиять на зрителя. После спектакля ты должен либо сгорать от желания задушить актера, сыгравшего негодяя, либо расцеловать игравшего праведника. А разве сейчас есть такое??? Вот и сериалы «Менты», «Бандитский Петербург» — ощущение, будто мы в зоне живем. А уж если показывают про мафиозные разборки, все очень наивно.
Другое дело фильм «Однажды в Америке». Это как раз то, что я люблю и исповедую. Это гениальная картина! Гениальная уже только по одному тому, какое сходство между героем в детстве и взрослым, — актера так подобрали, что ощущение, будто он у тебя на глазах вырос. Это какая же серьезная работа проведена! Феноменальная картина! И музыка гениальная, и актеры играют потрясающе, потому что плохо просто не сыграешь: органика так сделана, что туда свинью поставь — и она будет блистать. Все очень правдиво. Такое ощущение, что ты окно открыл и смотришь, как за ним жизнь протекает.
- Вольф Мессинг подтвердил мои способности к гипнозу...
Перейти
- Вольф Мессинг подтвердил мои способности к гипнозу...

Я читала, что вы учились в медицинском институте…

В Челябинске три курса закончил. Должен был стать хирургом по мозгу и сердцу. Врачевание — это высшая профессия, это как любовь — самопожертвование ради другого человека. Занимался гипнозом, и шло неплохо. Когда к нам в институт приехал знаменитый Вольф Мессинг, медиум, встреча с ним была в актовом зале на 400 человек. Он ткнул пальцем со сцены: «Ты, ты и ты (в том числе и я) — свободны». Мы даже обиделись. А потом он нас отдельно пригласил, и говорит: «Ребята, вам надо заниматься гипнозом».
Актером я стал, чтобы реабилитировать свою фамилию после репрессий. Мне казалось, что актерская профессия позволит мне наиболее быстро восстановить справедливость. Хотелось, чтобы вместо трех букв на заборе писали иногда и «Пороховщиков». Но потом, конечно, и сама профессия мне стала интересна. Но я не из тех, кто бросается на любую роль, хотя как актер очень хочу играть, конечно же. Но вот у меня сценарии лежат, а я их даже не открываю, потому что там скукота и тоска. И вроде бы главные роли там, но то это какая-то помойка, копание в чужом грязном белье, то мат в тексте. Вот были «Окна» Нагиева — безобразие, из жизни насекомых… Так это тоже из этой оперы.

А о чем должна быть история, чтобы вы захотели сыграть в фильме?

О любви можно. О политике. Да, все, что угодно! Лишь бы правда.
Я снял фильм «Цензуру к памяти не допускаю» о жизни людей на базе нашей семьи от Сталинской эпохи до нынешних дней. Никаких пиф-паф там нет. Это самое дорогое, что у меня есть.
У меня сейчас сценарий, который я сам написал, такая общечеловеческая мелодрама. Это история из жизни, она произошла со мной много лет назад. Я подобрал на улице четырнадцатилетнюю девочку. Это было давно, тогда бары в Москве только открывались. В один из них попала эта девочка по имени Лида, красавица была. Как-то зимой она ехала домой в метро в половине первого ночи, я тоже откуда-то возвращался. Так мы и познакомились. Жила она в бараке с парализованной мамой, отчим все время приходил пьяный, комнатка у них маленькая, клопы трещат кругом. Он пытался ее изнасиловать, поэтому она всегда спала под ступеньками барака — и зимой, и когда тепло. Она была очень добрая девочка. Как-то соседи хотели укрыть ее, чтобы было потеплее. Она спала опять под ступеньками, и они увидели, что вокруг нее крысы. Хотели отогнать их палками, а те не уходят — они ей ноги грели!
Сейчас Лида — миллиардерша в стране Зимбабве в городе Хараре.
Фильм так и будет называться — «Лида», по имени главной героини. Ее сыграет моя жена Ирочка. Придуман только финал. Я буду играть человека, который болтается по миру, оседает в какой-то стране Зимбабве в городе Хараре. Моему герою уже 75 лет, лысоват, глуховат, плохо видит. Ну, а что происходит дальше, увидите в фильме.

18 сентября 2009 года, корреспондент Евгения Гутникова