Яценко Александр Викторович 003.jpg Александр Яценко

АЛЕКСАНДР ЯЦЕНКО: «Я ДЕЛАЮ РАБОТУ НА 80 ИЗ 100, ПОТОМУ ЧТО С ЛЯПАМИ ВСЕ ЖИВОЕ»

Александр Яценко — это в последние годы очень востребованный молодой российский актер. Он дружит и работает с режиссерами, которых сейчас называют в числе самых любопытных и перспективных — с Борисом Хлебниковым, Николаем Хомерики, Андреем Прошкиным… Он успел сняться в таких заметных фильмах, как «Мне не больно», «Короткое замыкание», «Солдатский Декамерон», «Свободное плавание». О том, почему он предпочитает недоделанность совершенству, зачем Ингеборга Дапкунайте везла ему из Барселоны рубашку и почему т, Александр рассказал в интервью журналисту РуДата.

Вы сказали, что у вас сейчас идут какие-то репетиции. Что это — кино, театр?

У нас была репетиция для фильма режиссера-дебютанта Геннадия Островского. Пока рабочее название картины «Два капитана». Он придумал сценарий, музыку и текст песни, видно, что он заражен этой идеей. Гена немного нервничает. Но мы с Федей Лавровым, когда выходим в курилку, переглядываемся, потому что понимаем, что он чувствует, и как бы говорим друг другу: «Но мы же рулим. Значит, все нормально».

Когда я занялся Гениной работой, меня потянуло на фильмы типа «Печки-лавочки», «Зигзаг удачи». Я в этом кино играю вора. И я понял, что мне нужен персонаж наподобие Шукшинского вора и вора-Бурковского.

О чем вообще будет эта история?

Это новогодняя трагикомедия. Ею все заразились, потому что таких сценариев действительно давно не было. По атмосфере что-то похожее на «Иронию судьбы». На новый год вешается одинокий 60-летний человек. К нему залезает вор. И дальше начинается комедия положений: появляются какие-то еще люди, вытаскивают человека из петли, а он весь фильм в состоянии «ни туда, ни сюда», потому что повеситься-то до конца и не успел. Дальше появляется девушка, гастарбайтеры, участковый, продавцы елок… И в финале, когда проходит год, герой уже окружен всеми этими людьми и живет с женщиной, которую будет играть Евгения Симонова.

А с недавних пор я стараюсь не есть после шести, потому что мне нужно резко сбросить вес для роли, высушиться. Какое-то время получалось, но потом пошли встречи с друзьями, кафе, посиделки, и я сорвался. Потом были у меня три недели некурения, необжирания, полного контроля над собой, чтения книг вроде «Алмазный путь»…

А что это за книга? Что-то по религии?

Это как сходить в церковь, когда тебе очень плохо. Побываешь там, и кажется, что лучше понимаешь все и про жизнь, и про кинематограф.

Но как-то я вышел на балкон, рядом с моим домом метро, бегут люди. Я посмотрел на них, и как будто увидел массу своих заблуждений. Вот я живу здесь. А зачем? Я массу доводов в пользу этого могу привести — что в Москве есть театры, в Москве кино снимают… Но от всего этого все равно веет каким-то одиночеством. И я вижу это в массе людей, которые не обязательно занимаются творчеством. Я смотрю на себя в зеркало, и осознаю, что сам вокруг себя вот таких людей периодически вижу, и очень хорошо понимаю их. Это люди с очень скучным выражением лица.

	Короткое замыкание. Позор (10).jpg Кадр из фильма «Короткое замыкание», новелла «Позор».

А разве у тебя не проходит это, например, после встречи с друзьями?

Как-то выпутываешься, конечно. Точно знаю, что в этом помогает абсолютная трезвость. Но как это??? Смотри, ты живешь в огромной иллюзии — Москве, занимаешься еще одной такой же иллюзией. И меня переклинило как раз на этой почве. Я понимаю, что жизнь очень беспомощная штука, и постоянно надо что-то придумывать, чтобы отвлекаться — музыкой, театром, встречами…

Я знаю точно, что не заниматься кино не могу. Актерство — это игра, такое внутреннее состояние, партнерство. И когда играешь — то как будто летаешь. Я не могу заниматься несколькими проектами параллельно, потому что тогда у меня пропадает интерес и я уже не понимаю, зачем это делаю.

У тебя есть что-то, что ты делаешь, чтобы сменить обстановку, впечатления?

Сейчас одна знакомая взялась поучить меня кататься на сноуборде. Я раньше никогда этим не занимался. А многие мои друзья все успевают. У меня так не очень получается. Мне даже кажется, что это временной разрыв в возрасте. У меня есть друг, который младше меня на 8 лет, и я не могу тусоваться с ним по клубам. Мне, например, не нравится то, что там звучит. Я люблю мелодию. Старею, наверное…

Вот сейчас вспомнил о своих родителях. Когда мы с сестрой были маленькими, то они были с нами очень строгими, и нам казалось, что уж с внуками-то будет еще хуже. И теперь, когда появились мои племянники, они просто веревки из всех вьют, и из меня тоже. И это круто, потому что так и должно быть. Мой папа капитан на Волге, и это для него такое же любимое дело, как для меня актерство. Когда меня не пустили в лагерь из-за того, что мне было только 6 лет, и я очень расстроился, он сказал мне: «Со мной будешь на корабле». И это лето было самое безумное: я чуть не утонул, я поймал 8-килограммовую рыбу… Это была белорыбица, которую приглушило мотором. Я по поймал ее за хвост, свалился в воду, рыбу не отпускал, пошел ко дну. Папа выбежал, вытащил меня. А я рыбу все не отпускаю. Это, конечно, было счастливой случайностью — то, что она оказалась в моих руках. Я потом позволил себе приврать, говорил всем: «Да, я рыбу поймал». И папа косится на меня, а сам кивает, мол, да-да, он поймал сам. И вот так всегда и было: он никогда не говорил мне ничего, просто улыбался так, что я сразу понимал, что он имеет ввиду.

А расскажи о фильме «Апельсиновый сок». У вас там такая отличная компания — ты, Дапкунайте, Андрей Панин, плюс режиссер Андрей Прошкин и оператор Вадим Юсов…

Юсов — это человечище. Ты не знаешь, сколько там электричества было из-за него. Юсов — это тоже мой урок. Он каждый раз предупреждал: «Мы сегодня снимем не 8 сцен, а максимум 3 плана». Он все удивлялся, как это молодые режиссеры так снимают -

без раскадровок и прочего. И они с Андреем были как два полюса. Но я так со стороны смотрел на них, и понимал, что все-таки это что-то хорошее происходит. Юсов умопомрачительно долго ставит кадры — по 4-5-6 часов. Он перфекционист.

А ты?

Я не пытаюсь добиваться ста двадцати из ста, потому что когда, например, как-то я попробовал это сделать в театре, — и при чем моим друзьям, которые сидели в зале, все очень понравилось, — мне было так противно, что все радовались за то, что я хороший актер… Ведь это же произведение хорошее! Для меня идеал — это восемьдесят из ста.

	Мне не больно кадр 009.jpg Кадр из фильма «Мне не больно», с Ренатой Литвиновой.

Потому что должна оставаться какая-то недоделанность?

Да, я даже сейчас выразил ее математически. И я готов к тому, чтобы эти 20 процентов были ляпами и прорехами. Но когда на них смотришь, они живые.

Кстати, во время съемок «Апельсинового сока», когда мы тесно пообщались с Андреем Паниным, он стал мне очень интересен. Это уже наш второй совместный проект. В предыдущем он играл моего отца.

Мне кажется даже, что вы с ним немного похожи…

Что-то есть. И мы с ним до сих пор так и общаемся. Я у него в телефоне записан как «сынок», а он у меня «папаня».

Твой папа не обижается?

Нееет. Он в моем телефон просто «папа».

С Дапкунайте мы тоже в отличных отношениях, потому что во время работы были порой очень сложные моменты, после которых человека действительно узнаешь. Она меня салатами угощала. Вроде бы ничего особенного, но приятно. Потом, когда она собралась в Барселону, я ей рассказал, что на такой-то улице там есть магазин, в котором летом я не успел купить себе толстовку. Говорю ей: «Если ты ее купишь, будет круто», имея ввиду, что если у нее будет время, и, конечно, с возвратом денег. Она поехала туда на какой-то фестиваль. Там был Олег Меньшиков, разные звезды. И вот в такой компании она заявляет: «Мне надо в магазин, рубашку купить». Меньшиков ей на это: «Успокойся, какая рубашка?» А она ему: «Нет, я обещала Яценко». И вот она привезла мне ее. Оказалось, что привезла не ту. Я как-то замялся, и она сразу поняла: «Не то… Ну… это подарок». Вообще какие-то крутые у нас были отношения, чисто по-человечески. А однажды, когда мы отсматривали одну сцену, она мне в глаза говорит: «Ты раздолбай, ты понимаешь это? Когда мы будем сидеть в кинотеатре, и ты будешь смотреть вот этот эпизод, тебе будет стыдно, а мне стыдно не будет». А я ей отвечаю: «Так это же наоборот круто. Не понимаешь?» И она тогда не врубилась. И потом уже где-то через полгода она вспомнила мне эту фразу: «Слушай, глубоко». Ей тоже всегда стыдно, но она стремится к тому, чтобы делать все четко, чтобы не докопаться.

28 февраля 2010 года, корреспондент Евгения Гутникова специально для www.rudata.ru