ДАНИИЛ СТРАХОВ: «ЛЮДИ ПОМНЯТ НЕ „17 МГНОВЕНИЙ“, А ТО, ЧТО РАСХВАТАЛИ НА АНЕКДОТЫ»

Актер Даниил Страхов, к которому после выхода телефильма «Исаев», кажется, прилипла характеристика «Штирлиц в молодости», на самом деле еще и талантливый театральный актер. Это доказывает и недавняя постановка Сергея Голомазова «Варшавская мелодия», в которой он участвует. В списке его кинообразов есть и Юрий Шарок из «Детей Арбата», и Дмитрий Грозовский из "Всегда говори «всегда», и барон Владимир Корф из «Бедной Насти», и военные из фильмов «Перегон» и «Мы из будущего». А недавно он снялся в картине «Правосудие волков (Мика и Альфред)», его партнером в которой стал Майкл Йорк. Об этой своей работе, а также о разнице между Штирлицем и Исаевым и недопустимости споров с режиссером Даниил рассказал в интервью журналисту РуДата.

Даниил, я хочу спросить вас про работу, рабочее название которой было «Мика и Альфред»…

… а сейчас этот фильм называется «Правосудие волков».

Это интересная работа как по сюжету, так и по актерскому составу. В частности, у вас ведь были общие сцены с Майклом Йорком, которого все знают как минимум по фильму «Кабаре».

Да, у нас было несколько сцен.

Общались ли вы с ним вне фильма?

У нас были чисто деловые отношения. Я увидел в Майкле Йорке прекрасного профессионала и человека. Но никаких совместных чаепитий или дружбы за кадром не было. Нас разделяет возраст, язык, воспитание. Вообще этот вопрос напоминает мне вопрос о том, разговаривал ли я с Вячеславом Тихоновым о роли перед тем, как сняться в «Исаеве», мне часто его задают. Но почему я должен был с ним разговаривать? Чем более легендарная личность с тобой в кадре, тем больше почтения ты к ней испытываешь, но и тем больше дистанции возникает между вами. Но это не значит, что она мешает, и это не значит, что нужно навязываться человеку в друзья, провоцировать на внеслужебное общение. Наблюдай за тем, как он работает, как держит себя, и ты научишься намного большему, чем если будешь сидеть с ним за чашкой чая.

Вы играли в двух фильмах — телевизионном «Дети Арбата» и прошедшем в кинотеатрах «Мы из будущего». В обеих картинах так или иначе есть обращение к теме войны, к прошлому нашей страны. Как вам кажется, по-прежнему ли эта тема важна, и будут ли помнить о тех событиях нынешние подростки?

Я не могу ответить за поколение современных пятнадцатилетних, потому что я из другого поколения, а они являются для меня потенциальными детьми, а, соответственно, инопланетянами. О чем они там думают, только они и знают. Надо ли им знать и помнить о том времени? — Безусловно, да. И в этом смысле картина «Мы из будущего» является примером того, как можно хорошим современным языком — не лажовым, не попсовым, не идущим на компромиссы с совестью — рассказать о тех событиях. И не даром он имел хорошие рейтинги и продажи как в кинотеатрах, так и на DVD, долго держался в топе и, насколько я знаю, стал одним из немногих окупившихся.

Что касается «Детей Арбата», то, с моей точки зрения, фильм получился даже, может быть, талантливей, чем сама книга, особенно учитывая продолжение «Страх» и «Прах и пепел».

Что для вас грани таланта?

На мой взгляд, попытка осознать то время через персонажей этой книги была предпринята, безусловно, честная. Но, одновременно с этим, некоторые из героев, в частности Юрий Шарок, которого мне довелось сыграть у Андрея Эшпая, были воплощением зла. Шарок — это отрицательный персонаж, который нес на себе драматургическую функцию, был этаким плохишом. Но чем глубже драматургия произведения, тем неоднозначней его составляющие. Я думаю, что Андрею Андреевичу Эшпаю удалось оживить мой персонаж и вложить в него человека, а не только некий энергетический эгрегор зла, который носится по страницам и всем вредит. В этом и есть разница.

Это не значит, что произведение Рыбакова недотягивает. Оно попало в точку в свое время, и поэтому прозвучало. Но поэзию, которую вложил в эту телеработу Эшпай, недооценили.

Вы спорите с режиссерами?

Стараюсь не спорить. Если это происходит, значит, либо ты не прав глубоко, либо ты не прав, потому что выбрал не того режиссера.

Но может же такое быть, что вы увидели в персонаже то, что не увидел режиссер, и вы пытаетесь ему это объяснить?

Поработав какое-то время, я понял, что с режиссером все-таки спорить нельзя, потому что он все знает про тебя лучше, чем знаешь ты — больше, глубже, тоньше. Он проработал твою роль настолько, что тебе только осталось это повторить. Но таких режиссеров очень мало. Поэтому как будет дальше, я не знаю, и ваш предыдущий вопрос висит для меня в воздухе. В моей жизни много было разных режиссеров, а, значит, и их оценок — от самых восторженных до самых отрицательных.

Если у вас происходит конфликт с режиссером, это мешает работе?

Это не помешает только в том случае, если два человека уважают друг друга. Если же этого нет, то лучше не работать вообще. Но так действительно бывает, и тогда это катастрофа.

Но это может накалить атмосферу, и именно так, как нужно для дела?

Я не люблю специально накалять атмосферу. У нас хватает нервотрепки и по самой сути нашей работы. Играть в бирюльки «разозли партнера», «спровоцируй режиссера» — это какая-то глупость, то, что идет от внутренней беспомощности людей, которые не способны просто работать, просто дружить, ну или просто не дружить. Мне от этого скучно.

Как вы думаете, в театре драматургия на порядок лучше, чем в кино?

Это исторически так сложилось. По крайней мере, в новейшей истории. Назовите мне последнюю премьеру по классической драматургии в нашем кино?

Я знаю две, но они пока не состоялись.

Вот видите, вы сами ответили на свой вопрос. В театре все-таки есть возможность сыграть то, что в кино вряд ли достанется. Я недавно сыграл «Варшавскую мелодию» в театре на Малой Бронной. Это материал, который, я уверен, никогда не появится в кино. Но это одна из тех советских пьес, которая существует уже в течение почти полувека, и с ней не происходит никакого процесса устаревания, она жива и будет актуальна всегда. Это не нафталиновая классика, а классика ЖИВАЯ, которая останется на полке рядом с Шекспиром, Островским, Вампиловым…

Что вы сами смотрите, какое кино?

Это плохо, конечно, но за последнее время я не посмотрел ни одного фильма. Наверное, я так плотно сейчас занимаюсь театром, что меня просто переключило.

Совершенно ясно, что фильм «Исаев» никоим образом не был предысторией фильма «17 мгновений весны»…

Так написал Юлиан Семенов, что Исаев возник раньше Штирлица…

Но ведь понятно, что, берясь за эту работу, ни режиссер, ни вы не могли не понимать, что зрители будут сравнивать две картины. Может быть даже, зрители ждали, что ваш Исаев действительно будет Штирлицем в молодости. Не мешало ли это исполнению задачи?

Нам не мешало, потому что мы четко определили для себя, что и про что мы снимаем, что играем. Мешает это зрителям, а не нам. Проблема в том, что так, как вы озвучили, думают люди, которые включили и выключили фильм. У тех, кого он зацепил, кто досмотрел его до конца, уже не возникает вопроса, тот ли это Исаев, который стал Штирлицем, или нет. Есть история человека, который пережил определенный этап своей жизни. То, что случится через двадцать лет, будет уже другим этапом. По сути, это два разных человека. Если уж быть честным, то это молодость не Штирлица, а Всеволода Владимирова — вот настоящее имя этого персонажа. А то, что у него была одна маска Максим Исаев, а другая маска Отто фон Штирлиц, должна в частности показать наша история. А те зрители, которые интересовались «салатным» сравнением, дальше просто не пошли.

Почему «салатным»?

Потому что «17 мгновений весны» в последние 25 лет смотрят за салатом, точно также как и «С легким паром» и другие фильмы, которые показывают на определенные даты. И нашему многоуважаемому зрителю кажется, что он очень хорошо знает эту картину Татьяны Лиозновой, что на самом деле не так. Никто ее давно не пересматривал внимательно. Все знают отдельно взятые сцены, которые постоянно повторяют к юбилеям и в тех или иных программах — «Штирлиц, а вас я попрошу остаться», эпизод, когда Штирлиц выкладывает «ежика» и так далее — то, что разобрано на анекдоты. Картина как таковая представляет из себя совсем другой материал. Поэтому все эти сравнения вообще не являются для меня предметом разговора. Работа над материалом и работа с режиссером была для меня гораздо интереснее таких размышлений.

У меня создалось впечатление, что вы настолько погружены в театр и в кино, что у вас и времени-то ни на что больше нет. Как вы отдыхаете?

Марки не собираю, мотоциклы тоже… Просто уезжаю из страны, так, чтобы никого не видеть и не слышать.

Телефон выключаете?

В последний раз просто забыл его дома, такая счастливая случайность. Наверное, это было правильно. Если он просто выключен, то ты все равно в любой момент можешь его включить. А когда ты его забыл, то у тебя просто нет возможности связаться с тем миром, от которого решил отдохнуть.

21 января 2010 года, корреспондент Евгения Гутникова специально для www.rudata.ru