Кеосаян,Тигран.jpg Тигран Кеосаян

ТИГРАН КЕОСАЯН: «СЕЙЧАС СОЦИАЛЬНЫЙ ЗАКАЗ — РАЗВЛЕКАТЬ»

Тигран Кеосаян — личность в нашей стране знаменательная. Помимо того, что это режиссер высокого класса, работающий всегда по-честному и снимающий фильмы, после просмотра которых хочется жить, это еще и человек, неравнодушный к тому, что происходит вокруг. Об этом он разговаривает со своими гостями в передаче «Вечер с Тиграном Кеосаяном». Об этом его фильмы «Заяц над бездной», «Мираж», «Ландыш серебристый», «Бедная Саша», «Президент и его внучка», сериал «Мужская работа» и мюзикл «Двенадцать стульев». Что еще скрывается в этом человеке, таком ярком и неоднозначном, журналист РуДата попыталась узнать в беседе с ним.

Здравствуйте, Тигран Эдмундович! Я прочитала в одном интервью о том, что если бы вы не стали заниматься кино, то занялись бы историей. Так и есть?

Конечно. Это же очень интересно. Ведь только кажется, что что-то новое происходит вокруг, а на самом деле ничего нового и нет. Я говорю о тех процессах, которые сейчас идут в сознании, в политике, в экономике. Еще раз убеждаешься, что грабли у всех одни и те же, и таких проблем не решить никаким сборищем умных людей. Все циклично.

А фильм «Заяц над бездной» вы делали как раз в связи с этим вашим увлечением?

Нет. Я делал фильм не об истории, а о свободе.

Но Брежнев-то — персонаж исторический…

Он наиболее близок для сознания нашего зрителя. Но его не случайно там никто не называет по фамилии. В принципе я мог делать такую историю про Калигулу, про Нерона, про Рузвельта, но насколько это было бы интересно? Это тема человека у власти, который, на мой взгляд, становится самым зависимым, самым несвободным. Ведь очень важно для самого себя освободиться от каких-то условностей. Мы попытались сделать именно это в картине.

Вы вообще политизированный человек?

Так я же программу веду политическую. Я, к счастью, не вовлечен в интересы каких-либо политических сил, ангажирован исключительно своим воспитанием, мировозрением, тем, что вложили в голову папа с мамой и друзья. И если мне что-то не нравится, то я всегда найду возможность сформулировать почему. Но это должно быть не голословно, а основано на впечатлениях, на фактах, на справедливости, на том, что хорошо, а что плохо — никто ведь не отменял эти категории. Но я выражаю именно свой взгляд — это очень важно! И если кто-то со мной согласен, то, значит, я не один такой идиот, которому что-то нравится или не нравится.

Мне кажется, в своей программе вы выражаете свое мнение довольно резко. Это специально для того, чтобы хотелось с вами поспорить?

Секундочку. Дело в том, что сейчас мы говорим об абсолютных вещах. За 300 с лишним эфиров у меня не было ни одного, посвященного кино, театру, искусству, потому что это очень субъективная категория. Правы вы и прав я, даже если мы с вами на диаметрально противоположных позициях. Спор об искусстве всегда глупость. Другое дело, когда я говорю, что если пенсионеры, копаются в баках для помоев, а власти почти ничего не делают, чтобы этого не было, — это плохо; если зарплаты падают, а за воду и за свет вы платите все больше и больше, — это плохо.

Как вы думаете, люди, которые занимаются политикой, идут в эту сферу для того, чтобы улучшить что-то в жизни?

Я думаю, что эпоха романтизма закончилась. У нас она была где-то году в 89-90-м. Но романтиком в политике быть и не нужно. Здесь требуется человек достаточно циничный, жесткий, который может и должен принимать достаточно непопулярные меры. В политике Робин Гуды не нужны, потому что Робин Гуд мыслит слишком простыми категориями — у этого отнять, тому дать. А как сделать так, чтобы один не бездельничал, а работал, а второй продолжал зарабатывать и отдавать часть денег в казну, да так, чтобы его еще не перепутать с тем, у кого нужно отбирать? И главное, чтобы все, что я перечислил, не перешло бы в уголовно-процессуальную форму.

В политике очень легко быть популярным, когда у тебя есть газ, нефть. При этом нашей автопромышленности практически не существует, она не конкурентоспособна. Поэтому когда какие-то депутаты рассказывают, что в 2020-м году средняя зарплата россиянина будет 80 тысяч рублей, я такими планами восхищаюсь, но у меня вопрос: «А с какого перепуга?» Это что, фильм «Ширли-мырли»? Алмаз продадим и все переедем на Канары??? Вроде бы мы начали производить то, что хотят и там (за рубежом) тоже. Но пока ведь этого никто не видит. А между тем уже 2010-й год… Я хочу, чтобы все получали большие деньги, чтобы никто ни на кого не косился. Но я хочу понять, как? Просто рассчитывая из того, что нефть и газ будут стоить 300—500 долларов за баррель??? Тогда, конечно, мы будем в шоколаде. Я не экономист, я просто человек, который в меру своих сил интересуется и сопоставляет информацию. И я понимаю, что обеспечить высокий уровень жизни низкой производительностью труда невозможно, если ты не султан от Брунея. А у нас совсем не та страна.

	Кеосаян,Тигран (1).jpg - «Маленькая Вера» сейчас бы провалилась, хотя в 80-х она была лидером проката…

На ваш взгляд, изменилось ли кино за десять лет, прошедшие с 90-х?

Кино очень чутко реагирует на заказ социальный.

А какой он сейчас?

Заказ развлекать.

А тогда его не было?

Нет. Тогда надо было пугать, показать через увеличительное стекло, с чем мы расстаемся, — имеются ввиду советские устои. Тогда было то, что называют словом чернуха.

Россия — страна крайностей. У нас фильм «Реальная любовь» снять невозможно. У нас должен быть или «Юрьев день», грубо говоря, или «Невеста любой ценой».

Или «Самый лучший фильм»…

Ну, «Невеста любой ценой» переплюнула «Самый лучший фильм», на мой взгляд, по глобальному непрофессионализму и ужасу. «Самый лучший фильм» — это вкусовщина. А здесь уже об отсутствии профессии можно говорить.

Такие вот крайности. Середина у нас воспринимается как болото. Но середина ведь есть во всем мире. Это значит, что там есть устоявшаяся традиция: вот это семейные фильмы, вот это триллер, это еще что-то. Там есть подразделения. У нас же ничего такого нет. У нас чернуха и светляк такой, что можно ослепнуть. Сейчас вот так.

Сейчас ни под каким предлогом не пойдет в кинотеатрах что-то наподобие «Маленькой Веры», которая была в середине 80-х. Она бы сейчас провалилась в кинотеатрах, а тогда она была лидером проката. Не тот заказ, все, кончилось.

Но то, что вы делаете, мне кажется, и есть семейное кино.

Я делаю то, что мне нравится. Это просто кино, которое соответствует моему мироощущению и моему желанию того, каким я хотел бы видеть этот мир. Вот и все. Я ни в каких стримах не участвую — ни в main, ни в festival. Я считаю, что я достаточно давно на этом рынке труда, и могу позволить себе вообще любые эксперименты — у меня просто есть такая возможность. И если я когда-то обращаюсь к кино, то есть к своей первой профессии, то это должно быть честно. И то, что я могу финансово прожить без кино, является гарантией того, что я это делаю именно честно. Это очень важно.

А ведь это как раз то, чего сейчас в нашей стране и не хватает.

Так получилось, что в эпоху кинотеатров я выпустил только две картины (прим.: «Заяц над бездной» и «Мираж»). «Бедная Саша», «Ландыш серебристый», «Президент и его внучка» били рекорды аудитории, когда был только телевизор. Поэтому я слежу за судьбой фильма в прокате только поначалу, а потом уже все, я на процесс никак не влияю.

Вы действительно хотели снять фильм о войне?

Да. Но честно скажу, у меня нет сейчас ни-ка-ких проектов. Но, например, я до последнего и не предполагал, что буду снимать «Заяц над бездной», вплоть до того момента, пока не закрыл его сценарий, который только что прочитал. А ровно через 5 дней я нашел деньги для съемок. Это приходит в момент. Ты просто понимаешь, что без этого не можешь. Только так, наверное, и возможно работать.

В моей жизни что-то важное приходило всегда само. Я не придумывал себе, что теперь у меня приоритет вот такой. Я ушел из кино ставить и продюсировать мюзикл и 2,5 года этим занимался. Мне это было очень интересно. И моя программа — это тоже какой-то вызов.

Вы смотрите то кино, которое совсем новое?

Смотрю, к несчастью…

Не нравится совсем?

Практически ничего. На то есть основания. Из того, что я могу сказать, что да, это хорошо, разве только «Простые вещи».

Экран — он ведь все показывает. Все мы, режиссеры, боремся с комплексами, но их не должно быть на экране. А еще есть амбиции, штука очень интимная. В том, что я сейчас вижу в кино, сразу бросается в глаза масса заложенных в детстве комплексов и какие-то фантастические амбиции, когда мне понятно, что человек врет, при том что никакого бинома Ньютона тут нет, снять это — первый класс, вторая четверть, а он на что-то там рассчитывает. Так называемое авторское кино и так называемое жлобское кино уже давно перемешались. Одни работают на потребу критиков и фестивальщиков, другие на потребу людей с совершенно низкими вкусами. Только кажется, что эти два направления на диаметральных полюсах, на самом деле они вместе.

Вы говорите, что они лживы. Они кому врут? Себе?

Балабанов, который смотрит на мир глазами режиссера, снявшего «Груз-200», если он такой честный, должен повеситься или заняться самосожжением. А он же замечательно пользуется благами этой жизни. Это как нынешние рокеры. Рок в Советском союзе начинался с котельных в Питере, играли прямо на угле. А теперь эти рокеры поют тоже самое, ходят в тех же обносках, но ездят уж на джипах «Рэндж ровер», у них квартиры с евроремонтом на Невском. Человек стремится к хорошей жизни, но если ты уже чем-то переболел, перешел на другую стадию, то говори о том, что тебе сейчас интересно.

С точки зрения математической вероятности, с моей стороны было огромным риском снять «Зайца над бездной». И критик Шилова сказала мне гениальную фразу: «Вы знаете, Тигран, в какой-то момент мне показалось, что вы сняли авторское кино…» В этой фразе просто магия и ее разоблачение. Сразу понимаешь, в каких узких коридорах существуют люди. Это уже шоры. Ведь нет понятия авторское и не авторское кино. Кино есть скучное и нескучное. А дальше уже идет вкус, чувство меры, и у каждого они разные.

27 октября 2009 года, корреспондент Евгения Гутникова специально для www.rudata.ru