АНТОН МАЗУРОВ. Не всё человек делает за деньги…

	Мазуров Антон Кинотавр 2010 IMG 5196.jpg Антон Мазуров

Фестиваль «2 MORROW/ЗАВТРА» проходит в Москве уже в четвёртый раз. Его задача — поддержать молодых кинематографистов во всём мире и показать российским зрителям их работы.

Идея концепции фестиваля, который стремится показать психологию авторского кино, принадлежит рано ушедшему Ивану Дыховичному. Каждый режиссёр, приступая к работе, движим совершенно разными мотивами. Кто-то вынашивает визуальную идею, кто-то одержим сценарием, у кого-то есть своя концепция — что значит кино как искусство, у кого-то есть уникальная фактура… Это разные типы авторского кино и организаторы их пытаются представить в максимально возможном объёме.

Так же на фестивале будет представлена программа под названием «Турбулентность». За четыре с половиной дня публика увидит то кино, которое по множеству причин, обычно экономического характера, не может быть продемонстрировано в кинотеатрах.

Наш корреспондент Анжела Якубовская встретилась с Антоном Мазуровым, рассказавшем о своём видении авторского кинематографа на современном этапе.

— Антон, кто ваш основной зритель?

Наш зритель — это интеллигентная публика. Публика, которая ищет, которая готова воспринять авторское переживание. Теми, кто воспринимает такое кино, чаще всего оказываются думающие студенты. А их по счастью, в нашей стране немало.

— Недавно слышала, что Вы сетуете, что российская публика стремительно тупеет?

Совершенно точно замечено. Сейчас телевидение занимается не просвещением, не воспитанием, а только развлечением. Молодого зрителя волнует только то, что связано со звёздами, с их публичной жизнью, скандалами. Это результат уничтожения культурной жизни в стране.

— Процесс необратим?

Этот процесс обратим, но пока как минимум одно поколение мы потеряли. Это поколение — молодёжь в возрасте двадцать-двадцать пять лет. Для них, в подавляющем большинстве, кино как искусство не существует. Им непонятно, что происходит на экране, если кино наполнено духовным, интеллектуальным содержанием. Это публика ничего не ищет, и я считаю, что это поколение потеряно.

— В Европе ситуация другая?

В Европе совершенно другая ситуация. Там другая структура экономики. Там огромное количество каналов, которые показывают совершенно разное кино. Там созданы социальные условия для производства фильмов. Это страны, где существует культурная политика, а в нашей стране культура — это разменная монета в играх политиков. Это и рождает потерянное поколение.

— Антон, Вы очень открыто высказываетесь по поводу позиции Никиты Михалкова. Вы не боитесь преследования?

А чего мне боятся? Мне никто не угрожает, никто меня не преследует. Есть люди и более активные и влиятельные, которые выказывают недовольство по поводу позиций Михалкова. А я слишком маленькая «мушка», у меня даже нет точек пересечения, чтобы высказать ему свою позицию в лицо. Я не являюсь членом Союза кинематографистов РФ, не являюсь членом Совета Министерства Обороны. Не езжу с «мигалками» и далее по списку.
Удачно «пересеклись» с Михалковым, на съезде «лимоновцы», которые бросили в него яйца. Он им по-своему ответил. Показал всей стране свое лицо.

— А Вы всегда предпочитаете говорить правду?

Что такое «правда»? Это от лукавого считать, что твое мнение объективная истина. Я говорю не столько правду, сколько высказываю свое мнение.

— Тогда скажите, неужели компания «Ауди Россия», спонсор вашего фестиваля, рассчитывает найти среди нищих кинематографистов потенциальных покупателей?

Компания «Ауди Россия» не рассчитывает получить прибыль, как вы, выразились от нищих кинематографистов. Эта компания занимается культурной глобальной политикой. Они являются спонсорами Берлинского кинофестиваля, в России финансируют театральный фестиваль «Черешневый лес».
Тотально компания настроена, продвигать свой бренд, но фестивальная политика «Ауди» не рассчитывает, что после просмотра арт-кино все кинематографисты побегут покупать их машины.
Пока фестиваль «2 MORROW/ЗАВТРА», московский фестиваль — но существует стратегия двигать его в регионы. До этого ещё далеко, но есть регионы, где никто никогда не видел артхаусного кино, и не было фестивалей много лет. Но сегодня наша задача достойно провести мероприятие в Москве. Мы не стремимся быть узнаваемы на западе, не стремимся в небо, не обременены вселенскими задачами. Есть профессиональная московская команда, и мы работаем для московской публики.

— У Вас есть своя компания «Леопард», довольны ли Вы результатами её работы?

Деятельность компании существует без государственной поддержки, на частные деньги. Мы в основном пытается сформировать репертуар арт-кино и регулярно его прокатывать в России. Если говорить о частных инвесторах, то их очень мало — это просто микроскопические блёстки. К сожалению, системного интереса к арт-кино пока нет.

— Ну, Вы же сами сказали, что современная культура заточена на обязательном успехе — в этом её болезнь. Если нет успеха, нет прибыли от такого кино, чем можно заинтересовать инвестора?

Инвесторы бывают разные и требования у каждого свои. Кто-то вкладывает деньги в кино, чтобы влиять на умы, кто-то хочет поддержать культурный контент. Но идея получить прибыль присутствует в таких начинаниях. Иногда арт-проекты выстреливают.
В Европе существуют фонды, которые профессионально поддерживают арт-кино. Постоянно развивают государственную систему через кинематограф. В нашем случае государство не поощряет участие инвесторов ни в налоговом, ни в политическом смысле.
Пока мы выстраиваем дистрибъюцию. Создаем имя для компании. Когда будет широкое паблисити, тогда можно искать частного инвестора. Кстати, у нас есть очень мощная информационная площадка.

— А у Вас не возникает вопроса, почему не пополняются ряды любителей арт-кино, при такой активной раскрутке?

Потому что любая частная инициатива предполагает благоприятную среду.
Снимаются хорошие фильмы, но люди их не видят. Просто негде смотреть. Государство не дает подпитки для развития этой киносреды. Получается ситуация с «неуловимым Джо», он неуловим, потому что нафиг никому не нужен.

— А если, скажем, некоторые финансовые структуры предложат вам хорошие бюджеты, с условием оставить арт-кино, и заниматься прибыльным коммерческим кино. Сможете устоять?

Моя сфера интересов в арт-кино. Я не умею делать аттракционы, ничего в этом не понимаю. Занимался рекламой больших проектов, понимаю, как это работает. Откажусь ли я от денег? Не всё человек делает за деньги. Вот такой мой ответ.

— В режиссуре себя не хотите попробовать?

Я не заканчивал режиссёрского факультета ВГИКа. Тут надо выбирать — снимать кино или заниматься дистрибъюцией фильмов и организацией фестивалей. Желание конечно есть, но ситуация благоприятная не складывается. Вообще у меня много желаний.
Я не снижал своей активности в области кинокритики. У меня напряженный график жизни. Но он не столько напряженный с точки зрения занятости, сколько напряжен от условий кассовых разрывов. Это понятие из сленга прокатчиков, когда надо платить за новый фильм, а деньги от проката предыдущего ещё не пришли. Всё происходит далеко не синхронно.
А со сложившейся сегодня ситуацией в российском кинематографе, когда деньги выделены только для восьми компаний, остается надеяться только на чудо. Конечно, я понимаю, что нашему современному государству так удобнее контролировать процесс, но по каким критериям оно определило, что это правильные компании, и что они будут снимать правильное кино?
Это загадка для всех. Наверное, будут теперь сниматься фильмы в стиле советского кино сороковых — пятидесятых годов прошлого века с их характерными героями, которые будут по душе людям власти. А вот станут ли они что-то значить для молодого поколения — это вопрос.

— Как думаете, Ваши дети, когда вырастут, где будут жить и смотреть кино - в России или за границей?

Я за своих детей решать бы не взялся, но подозреваю, что за границей. К сожалению, для них я не вижу здесь будущего. Сам привязан к будущему этой страны, пытаюсь вести себя честно, но у меня нет замахов по спасению человечества.
Я часто бываю за границей, по полгода провожу за пределами России. Мне кажется, я мог бы устроится там лучше, чем кто-либо, но понимаю, что нигде, кроме России, я не нужен. А в моём возрасте ставить себе цель «переформатироваться» — пустая трата времени. В России сегодня ещё много возможности что-то сделать полезное.

— Не посещают мысли, что Вы родились не в своё время?

Меня угнетают мысли, что я родился на земле, где правит рабская схема. Та схема, в которой сейчас находится государство. Она является довлеющей. Якобы имеем возможность избирать демократическое правительство. А что в результате? Это говорит, что из себя рабов мы не выжали до конца.