Рейтинг фильма:0Онлайн:

+5+4+3+2+1 0-1-2-3-4-5

SMS:  

Русская свадьба XVI столетия
'
'
{{{Image}}}
Жанр	исторический фильм
Режиссёр	Василий Гончаров
Продюсер	Александр Ханжонков
Автор сценария	Василий Гончаров Пётр Сухонин (пьеса)
В ролях	Александра Гончарова Андрей Громов Пётр Чардынин Лидия Триденская
Оператор	Владимир Сиверсен
Художник	В. Фестер
Композитор
Кинокомпания	Т/д Ханжонкова
Длительность	245 метров
Бюджет
Страна	Россия
Звук
Цвет
Метраж
Год	1909
Кассовые сборы
Сборы в США
Cборы в мире
Cборы в РФ
Зрители
Релиз на DVD в CША
Релиз на DVD
Релиз на Blu-Ray
Ограничение
Рейтинг MPAA
Приквел
Сиквел
IMDb	ID 0291551
Рейтинг фильма ( 0 оценок ) Никто не голосовал +5 (Лучшие фильмы мира) +4 (Потрясающе) +3 (Интересно) +2 (Хорошо, можно посмотреть) +1 (Местами неплохо)  0 (Ноль эмоций) -1 (Скучно) -2 (Шаблонно) -3 (Халтурно) -4 (Бездарно) -5 (Смотреть невозможно)

«Русская свадьба XVI столетия» (1909) — немой художественный короткометражный фильм Василия Гончарова по мотивам пьесы П. Сухонина «Русская свадьба в исходе XVI века».

Фильм снимался в 1908 году сразу после «Песни про купца Калашникова» и с привлечением актёров труппы Введенского народного дома.

Сюжет

«Историческая картины в пяти сценах» представляет собой краткое изложение романтической мелодрамы: молодой боярин (Андрей Громов) на дороге случайно опрокидывает встречную повозку, в которой едет боярышня (Александра Гончарова), которая, к счастью, не пострадала. Расставшись с ней, он приезжает домой, где родители хотят его обвенчать с девушкой, которую он не должен до свадьбы видеть. После венчания невеста снимает фату и боярин узнаёт незнакомку, с которой судьба свела его на дороге.

Молодой боярин с товарищами не могли сдержать коней и налетели на встречную повозку. Лошади спутались, повозка опрокинулась… Боярин выскочил из саней, бросился к повозке и обомлел… На снегу без чувств лежала красавица-боярышня… Он бережно уложил ее в повозку, помог распутать коней, успокоил мамку боярышни, и повозка тронулась… Но долго стоял еще добрый молодец, провожая восторженным взглядом удаляющуюся тройку, и только когда она скрылась, он спохватился, что не узнал даже, кто была пленившая его боярышня… Но думушка о ней запала в его сердце… Приехал домой грустный, а тут новая беда: отец сосватал ему невесту, и хоть дружки его и уверяли, что невеста — красавица писаная, и рад бы отказаться, да не смеет ослушаться воли родительской, а образ чудной незнакомки не дает ему покоя. И невеста горюет. Хоть и видела она тайком жениха, а люб он ей, да боится, будет ли она люба ему? Но воля родителей — закон. Сосватали — перевенчали. Пируют гости на свадебном пиру, рекой льется пенное вино, но грусть не сходит с чела молодого, полонила его сердце встречная незнакомка, и не знает он, кто его молодая жена, по обычаю не видел е доселе без покрывала… Грустный приходит он в опочивальню, неласково встречает молодую, нехотя велит ей снять фату, взглянул — и замер от восторга: перед ним стоит его чудная незнакомка! В какие жаркие объятия заключил он её! Как стал целовать-миловать!

СФ. 1909. № 14. с. 10.

Гончаров очень просил нас не бывать в Народном доме до генеральной репетиции, пока он совершенно не закончит все подготовительные работы. Он, видимо, решил поразить нас новизной и оригинальностью ожидаемого нами зрелища. Когда мы с оператором Сиверсеном и еще несколькими лицами, причастными к этому делу, в долгожданное утро расселись по приглашению Гончарова в первом ряду партера, занавес взвился. На сцене находились все артисты, занятые в предстоящих съемках. Наш Гончаров, как конферансье, отделился от них, подошел к рампе и громким голосов объявил: сцена такая-то из пиесы (он так произносил это слово) такой-то, исполняют такие-то и такие-то. С лёгким поклоном он отошел вглубь сцены и оттуда, похлопав в ладоши, воскликнул: «Внимание! — мы начинаем».
Перед нашими глазами прошел ряд сцен. Все они представляли собой какую-то цирковую пантомиму в бешено-ускоренном темпе: артисты, загримированные, в прекрасных боярских костюмах, по звучным репликам Гончарова без малейшей запинки подходили, уходили, целовались, плакали и даже умирали с такой поспешностью, будто бы на все это злой судьбой им была отпущена самая незначительная часть времени. С подобной трактовкой Иры согласиться было невозможно, а поэтому и произошло, по выражению Гончарова, первое «нарушение его режиссёрских прерогатив!».
Из расспросов артистов я узнал, что репетиции производились по секундомеру и что нашему режиссеру пришлось много потрудиться, пока вся труппа набрала нужный темп и освоила его.
Съёмки пришлось отложить на некоторое время и приняться за отучивание актёров от усвоенных ими поспешных движений. Василий Михайлович сначала закапризничал и категорически отказался участвовать в этой «дискредитирующей его режиссерское звание» работе, но потом смягчился и, взвалив всю вину на французскую школу, начал разрабатывать ее «русский вариант» Наконец, все трудности так или иначе были преодолены, и мы приступили к съемкам.
Эти съёмки прошли сравнительно гладко. Правда, были некоторые заминки, но к вечеру надо было закончить съемки всех трех картин и освободить сцену для театрального спектакля, и времени для дипломатических переговоров и ссор совсем не оставалось. Главным врагом Гончарова в режиссёрском деле был его темперамент: как только включался свет (кроме обычных огней рампы в нашем распоряжении было еще четыре плохоньких "юпитера") и начинал трещать съёмочный аппарат. Василий Михайлович терял всякое самообладание — он, стоя около аппарата, кричал, размахивал руками, хлопал в ладоши и так остро переживал все происходящее на сцене, что рвался туда — за пределы дозволенного…
Чтобы оградить объектив аппарата от неожиданных вторжений первого режиссёра, оператор настоял на назначении специального человека, которому вменялось в обязанность стоять «начеку» позади режиссёра и по возможности незаметно удерживать его за пиджак. Мероприятие это не вызывало со стороны Гончарова никаких протестов лишь потому, что в моменты самой съёмки он находился как бы в трансе и ничего не замечал вне сцены, в том числе и подергиваний своего, так сказать, «охлодителя». Было бы совершенно несправедливо освещать деятельность Гончарова только с юмористической стороны, наоборот, многие его указания были весьма толковые и принесли большую пользу делу. Так, он распорядился во избежание возможного ухода тогда еще малоопытных исполнителей из поля зрения объектива набить на полу сцены светлые бруски, точно обозначавшие границы действия; он запретил оглядываться на подающих реплики и смотреть в объектив аппарата и т. д. и т. п. Да и самый почин Гончарова с Введенским Народным домом, на сцене которого произошло первое в России знакомство театра с кинематографом, был очень удачен: там мы обрели основное ядро нашей кинотруппы.
Выпуск снятых в Народном доме картин вследствие кустарного оборудования нашей лаборатории затянулся надолго. «Русская свадьба» прошла очень скромно.

А. Ханжонков, 1960. 339—340.

Сценария не было. Режиссер В. М. Гончаров сказал нам: «Делайте то, что я вам буду говорить». И мы делали. Чтобы точно уложиться в метраж, В. М. Гончаров включил секундомер и сказал: «На благословение даю две минуты». Что тут началось! От страха, что вот-вот могут пройти драгоценные две минуты, мы совсем обезумели и всю сцену провели в таком быстром темпе, что, когда фильм вышел на экраны, невозможно было понять, благословляют нас родители иконой или бьют ею по голове. Позже стали устраивать просмотры отснятого материала: на них могли видеть ошибки, просчеты — так накапливался опыт.

А. Гончарова, 1967. 27.

Остановились на трёх сценариях: «Купец Калашников» (Лермонтов), «Русская свадьба» (Сухонин) и «Выбор невест». Я уговорил участвовать всю нашу труппу и добился разрешения сделать съемки в театре, так как, конечно, никаких павильонов не было. Я сомневался, выйдет ли что-нибудь у нас в совершенно темном театре. Но у Ханжонкова было несколько юпитеров, и мы приступили к работе.
Никто из нас не имел ни малейшего понятия о съемках, шли, что называется, «на ура», но зато все горели искренним желанием сделать все возможное.
Все павильонные сцены из двух постановок — «Купец Калашников» и «Русская свадьба» — были отсняты в один день, а на следующий была заснята натура. Интерес к русским картинам был настолько велик, что когда появились объявления о выпуске — заказы буквально посыпались как из рога изобилия.

П. Чардынин, 1926. 3.

В ролях

• Александра Гончарова - невеста
• Е. Фадеева - мать невесты
• Василий Степанов - отец невесты
• Андрей Громов - жених
• Лидия Триденская - мать жениха
• Пётр Чардынин - отец жениха
• Пётр Бирюков
• Иван Камский
• Иван Потёмкин
• Токарская, Мария

Съёмочная группа

Прокат

Ссылки